Публикации / РОСНАНО: Особенности национальной нанотехнологической экспертизы

Ведущие программы «Разворот» радиостанции «Эхо Москвы» Л.Гулько и О. Журавлева узнают у главного эксперта РОСНАНО Сергея Калюжного и члена научно-технического совета госкорпорации директора НПО «Унихимтек», зав. кафедрой химической технологии и новых материалов Химфакультета МГУ Виктора Авдеева об особенностях экспертной процедуры в госкорпорации. «Повседневные» нанотехнологии и «межмолекулярный взрыв» Сергей Калюжный: Мы уже сталкиваемся с нанотехнологиями в повседневной жизни. Это прежде всего новые покрытия: допустим, сейчас существует возможность производить порошки наноразмеров и получать керамику с совершенно новыми качествами. Если же говорить о тех направлениях, которыми мы занимаемся, то это, например, возможность внедрять различные вещества между графитовыми слоями, — а это размер 0,3 нанометра — и организовывать межмолекулярный взрыв. То есть фактически известные всем порошки графита расщепляют на нанослои, на наномолекулярные слои, что позволяет получать целую серию материалов с новыми свойствами — огнезащитными, теплозащитными; создавать новые конструкционные материалы. Если же мы посмотрим на компьютеры, на всю микроэлектронику, которая раньше была «микро», то сейчас она уже фактически становится наноэлектроникой. Потому что размер структурных элементов — чипов, которые делают «базовую» работу — это наноразмеры. Сегодня все ведущие компании переходят на размер меньше 100 нанометров. Это самое простое — то, что окружает нас в жизни. Возникает принципиально новое свойство известных вещей. Особенности «наноэкспертизы» Сергей Калюжный: В чем разница между наукой и инновациями? В науку вкладываются деньги, чтобы генерировать новые знания. Инновации — это когда с помощью новых знаний, полученных в науке, зарабатываются деньги. Наша корпорация ответственна за внедрение новых научных исследований с тем, чтобы в конце концов зарабатывать деньги, то есть запустить процесс коммерциализации того или иного продукта, технологии и так далее. Поэтому у экспертизы «наших» нанопроектов есть отличие от экспертизы «чисто научных» проектов. Если в последних принципиальное значение имеет научная новизна, обоснованность и так далее, то в наших, кроме этих вещей, кроме технической реализуемости проекта, его научной обоснованности, важное значение имеет также и его коммерческая, финансовая эффективность. В РОСНАНО, как многие уже знают, существуют две ветви экспертизы. Первая – это так называемая научно-техническая: насколько проект научно обоснован и технически реализуем. Вторая ветвь включает в себя инвестиционную привлекательность данного проекта, потому что, по сути, корпорация — это, конечно, государственная организация, вернее деньги государственные, но в целом это стратегический венчурный инвестор. То есть, наша цель в том числе — чтобы деньги, прибыль вернулась обратно в корпорацию для вкладывания этих денег в новые проекты. Таков примерный механизм. Нано или не нано? Сергей Калюжный: Если говорить о двух ветвях экспертизы, то, что касается научной обоснованности и технической реализуемости, понятно всем. Итак, оцениваются эти два параметра. Плюс оценивается еще очень важный параметр — это отношение проекта к области нанотехнологий. Мы ведь принимаем к рассмотрению не все проекты, а только те, которые относятся к нашей профильной деятельности. Иногда трудно определить — «нано» или не «нано «этот проект — поэтому к его рассмотрению привлекаются самые квалифицированные эксперты. Виктор Авдеев: Хочу подчеркнуть, что «нано» — это не только материал или химические процессы. Нанотехнологии бывают и в физике, и в механике, и в биологии. С этим связана специфика экспертизы. «НаноМенделеевы» и доходность Проекты на рассмотрение в корпорацию, как правило, подают официально известные ведущие институты и предприятия страны. Тем не менее где-то может существовать этакий народный «НаноМенделеев», у которого возникнет некая прорывная «нанотехнологическая» идея. Куда ему обратиться со своим проектом? Такое вообще реально или это просто безумие? Сергей Калюжный: Понятно, что корпорация — это инструмент, который, может быть, идеи и не оценивает, потому что мы все-таки хотим видеть в конце цепочки продукт. Но в принципе, если такой человек обратится к нам, то мы и рассмотрим его идею, и порекомендуем применить те или иные финансовые инструменты для развития идеи. Возможно, эти финансовые инструменты не будут связаны с корпорацией. Виктор Авдеев: Не всегда при рассмотрении проекта мы исходим из понятия «доход, который принесет идея». Уже утверждены и прошли через научно-технический совет проекты, развивающие нанотехнологии в медицине. «Доход» таких проектов выражается в увеличении длительности жизни, улучшении здоровья людей и так далее. То есть уже это не просто деньги, а здоровье нации — экономическая составляющая. Сергей Калюжный: У нас есть миссия и цель, которая связана с развитием наноиндустрии в стране. И есть вполне конкретные цифры. К 2015-му году вклад российской наноиндустрии будет составлять 3 процента от мировой наноиндустрии — 1 триллион рублей. Вот это наша цель. Так как срок достаточно длинный, при рассмотрении проектов мы смотрим и на стратегические цели, но, если проект хороший и дает отдачу в короткое время, мы его также поддерживаем. Нанотехнологии и кризис Сергей Калюжный: Конечно, кризис влияет на нашу деятельность. Хотя бы потому, что одним из условий, при которых мы финансируем проекты, является наличие частного соинвестора. Это, скажем так, дополнительная страховка от того, чтобы не принимались нечетко обоснованные проекты, — по крайней мере, раньше так думалось. Частный инвестор вкладывает свои «частные» деньги и контролирует свой вклад. Понятно, что в условиях финансового кризиса количество частных инвесторов, желающих инвестировать в инновации, резко уменьшилось. Но будем надеяться, что в нашей обойме остаются те инвесторы, которые свою жизнь связывают именно с инвестированием в инновации. Первое апреля — день приема заявок в РОСНАНО Сергей Калюжный: Официальной датой приема проекта в нашей корпорации является первое апреля. Начиная с 1 апреля проводится экспертиза. В нашей корпорации реализован принцип: заказчик, исполнитель и организатор экспертизы — это разные субъекты. Ведь в некоторых экспертных системах, — в строительстве, других тендерах и так далее — все три субъекта фактически являются одним лицом либо одной организацией. В нашем случае заказчиком экспертизы выступает проектный офис, «люди инвестиционно-финансовые». Мы выступаем организаторами. Исполнители экспертизы — у нас полный аутсорсинг — это внешние эксперты: ведущие российские и зарубежные ученые, инженеры и технологи. При этом у нас существуют определенные требования к этим экспертам. Принцип следующий: науку и технологию оценивают не чиновники наподобие меня — хотя я являюсь профессором МГУ, но фактически являюсь чиновником, — а ученые, инженеры, технологи. У нас проходят все типы экспертиз — научно-техническая, патентная, юридическая, инвестиционная, маркетинговая, финансовая и так далее. Если все успешно, то у нас имеются еще два рекомендательных органа — это научно-технический совет и так называемый комитет по инвестициям, которые тоже нам дают дополнительную рекомендацию. И туда, и туда входят ведущие представители своей профессии, и после этого, если оба комитета нам дают положительную рекомендацию, мы выносим проект на финансирование направления, либо, если требуется, на наблюдательный совет. После этого принимается решение, обсуждается структура сделки и начинается финансирование проекта. Виктор Авдеев: Как мне кажется, для заявителя важны не только финансы. Не менее значим тот административный ресурс, которым государство наделило госкорпорацию. А это означает новые технические законы, новые правила. Главное — это дать идее путевку в жизнь. Сергей Калюжный: Стоит упомянуть, что поданный нам проект вряд ли будет отклонен по формальным признакам, например, опоздание с подачей заявки на несколько дней. У нас «окошко» открыто всегда, и нет каких-то строгих дат и границ, когда нужно подавать проект. Корпорация старается работать максимально user friendly. Мы обращаемся к заявителю, указываем на те недочеты, которые обнаружены. Проект дорабатывается. Точно также итерационная в некоторой степени процедура происходит и на этапе научно-технической, и инвестиционных экспертиз. Часто бизнес-план у нас меняется по нескольку раз, потому что это дело очень и очень непростое. Эффект заинтересованности и «гламурное нано» Сергей Калюжный: Ситуация, когда ученые, которые входят в экспертный совет, оценивают свой же собственный проект, исключена. Существует специальная форма. Эксперт ставит свою подпись под утверждением о том, что он не аффилирован какими-либо заинтересованными структурами и т.п. Виктор Авдеев: Ну, если говорить о научно-техническом совете, то если есть хоть какая-то заинтересованность, то члены научно-технического совета просто не участвуют в этих заседаниях. Это этика, и это естественно. Да, сложность заключается в том, что мир тесен, и люди (ученые и эксперты — прим. Роснанонет) довольно хорошо друг друга знают, такая проблема точно существует. Но пока с этим сложностей, как мне кажется, не было. Сергей Калюжный: Если для экспертизы потребуется для экспертизы человек с мировым именем, — то есть если требуется уникальная экспертиза, мы стараемся привлекать и таких людей. Конечно, здесь есть проблема занятости. Но, в общем, некоторые выдающиеся люди, профессора находят время для экспертизы наших проектов. Другие не находят. Здесь, скажем так, проблема, в доброй воле экспертов. Мы убеждаем в том, что мы служим одному общему делу — науке. Виктор Авдеев: Роснанотех — это авторитетная организация не только в России, но и в мире. Я убежден, что обращение корпорации к кому-то — это честь для того, к кому обращаются. Другое дело, что сегодня почти все, что называется «нано», опошляется. Такая проблема существует.